Как не навредить душе умершего

Наверное, нет в нашей жизни ничего, что было бы более мифологизировано, пропитано суевериями, чем смерть человека и обряд его погребения. Православное восприятие смерти и погребения тела усопшего кардинально противоположно тому восприятию, которое бытует, к сожалению, в нашей постсоветской стране среди вчерашних атеистов, в одночасье ставших «православными», т. е. прибегающими к Церкви в экстремальных случаях рождения (крещения), болезни и смерти человека. Эти «набеги» на Церковь столь массовы, что породили свою «похоронную» традицию, которая сейчас широко распространена в народ-ном сознании. С православной точки зрения, смерть человека (верующего, церковного, разумеется) есть «успение», засыпание, отсюда и «усопший», уснувший. Смерть есть переход в мир иной, рожде-ние в вечность. Наш усопший дорог нам (ведь он не исчез, не уничтожился, он уснул телом, а душой от-правился в дальнюю дорогу, на встречу с Богом), ему очень нужны наши молитвы, церковные заупокой-ные службы, милостыни, добрые дела, творимые в его память. Тело человека в православной традиции понимается как храм души («разве вы не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живёт в вас?» (1 Кор.3,16)). Благоговейное отношение к телу покойника напрямую связано с главным догматом христиан-ства – догмата о Воскресении. Мы веруем не в то, что воскреснут наши души (мы знаем, что душа чело-веческая бессмертна), мы веруем, что при Втором Пришествии Спасителя наши тела воскреснут (где и в каком бы состоянии они не находились) и соединятся с нашими душами, и будем мы вновь целостными. Поэтому и принято в Церкви тщательно подготавливать тело к погребению: обмывать, одевать в чис-тое, покрывать белым саваном, и хоронить в землю как в постель, где тело спит, ожидая гласа архангель-ской трубы. Тем самым, заботясь о достойном погребении человека, мы выражаем свою веру в воскресе-нье. Поэтому и священник надевает на отпевание белые ризы, показывая веру Церкви в этот догмат. Если человек вне Церкви, то отношение к смерти у него совершенно иное. Смерть для этого человека есть катастрофа, стихийное бедствие. Приходилось такое слышать: «У нас дедушка умер скоропостижно, не-ожиданно! Ему 80 лет было…». Несмотря на обращение к Церкви за отпеванием, реально родственники умершего не верят в то, что он «усопший», «покойник» (т. е. тот, кто «в покое», «на отдыхе у Бога»). По-койник для них – это труп, мертвец. Представления о душе – самые размытые. Про душу говорят, но больше потому, что «так принято», на самом деле никто в посмертное существование души не верит. А раз нет веры в вечность и в воскресенье, то есть панический страх перед смертью и всем, что с ней связа-но. Смерть для неверующих людей – это костлявая старуха с косой, пришедшая за своей добычей, и при этом не упускающая случая попугать живых своим хриплым смехом и огнём пустых глазниц. Что остаёт-ся живым? Поскорее швырнуть ей в пасть её жертву и откупиться чем-нибудь («чем положено»), только бы не думать о её злобном оскале. Где нет веры в Воскресшего Бога, там есть стремление вытеснить смерть (точнее, мысли о ней) на периферию сознания. Страх смерти в обществе находит своё отражение во всей культуре: в литературе, искусстве, кино и проч. Заметьте, что в обществе, где боятся смерти, очень любят юмористические передачи, комедийные, приключенческие фильмы. В литературе це-нятся «жизнеутверждающие» жанры: романы о любви, о сексе, детективы. Зато вытесняются из культуры все мотивы, заставляющие задумываться о смысле жизни и смерти. Попробуйте предложить кому-нибудь почитать Достоевского – это лакмусовая бумажка, по которой можно проверить, относится ли человек серьёзно к проблеме жизни и смерти, или старается спрятаться от неё («да ну вашего Достоевского, тоска смертная!»). Когда же смерть всё-таки приходит, и в доме появляется покойник, то родственники начина-ют искать пути, как «правильно» проводить его в последний путь. Соседняя бабушка (которая «всё» знает и в церковь триста лет как ходит) объясняет, «как» и «в какой последовательности» надо действовать. Вот некоторые «бабушкины» советы…
«Бабушкины» и «батюшкины» советы
Конечно, всё многообразие бабушкиных советов мне невозможно знать (бабушек много и живут они дол-го). Приведу лишь некоторые, с которыми самому приходилось сталкиваться.
Итак, когда человек умирает, что делают в первую очередь? Правильно: завешивают зеркала. Зачем? Чтобы душа, бродящая по квартире до 40-го дня (запомните: не до третьего, а аж до сорокового! Бедные родственники, хоть с квартиры на полтора месяца съезжай…), не увидала себя в зеркале. Наверное, в об-морок упадёт, или застесняется своего неприглядного вида… Это суеверие работает стопроцентно. За две-надцать года священства я ещё ни в одной квартире не видел, чтобы не было выполнено это золотое пра-вило похорон. На вопрос: «зачем и почему» – все пожимают плечами: «так вроде надо, бабушка сказа-ла…». Следующее незыблемое правило: стакан с водкой (для мужчины) или с водой (для женщины) и кусок хлеба (кладут ещё конфеты, печенье). Душа, следовательно, не только гуляет по квартире, она ещё и кушать хочет. Правда, непонятно, почему так мало? Уж тогда все три блюда, да с бутылочкой… (На поминках, кстати, часто ставится тарелка с борщом для «нашего дорогого…»). Один священник рассказы-вал такой эпизод: позвали его на поминки. Сидит он, кушает блин. Вдруг чувствует, все ему в рот смот-рят… Стало ему не по себе, сидит, давится… Когда, наконец, доел, то все облегчённо вздохнули – оказы-вается, если батюшка доест блин до конца, то всё у покойничка будет нормально там… Древние язычники, совершая тризны, всё-таки были последовательней наших современников: по крайней мере, они чётко знали, зачем они совершают тот или иной обряд, всё имело символический смысл. Современные «православные язычники» отличаются крайним скудоумием, когда возникает этот простой, казалось бы, вопрос: «ну зачем, граждане?!». Важным моментом у них считается вопрос после выноса покойника: от чего (от двери или от окна) «замывать» полы? Не знаете? Ладно, отвечу: полы, граждане, нужно замы-вать от грязи! Ну, ещё есть мелкие советы о том, что надо после покойника раздавать чашки с ложками; приносить в церковь суп-набор для него; раздавать вещи усопшего. Если покойник снится с просьба-ми, то надо выполнить эти просьбы буквально: просит одеть – отнести в церковь барахло какое-нибудь. Покушать просит – чая с батоном на канун принести… Но почему же никто не хочет увидеть в этих просьбах призыв помолиться, исправить свою жизнь, стать ближе к Богу, для того, чтобы молитвы за усопшего доходили поскорей? Почему все пытаются откупиться от покойника? Ответ прост: потому что нет веры в рай и ад, и нет любви к усопшему. Да, недавно узнал, что существует ещё важнейший обряд проводов души на сороковой день. Что-то нужно прочитать, со свечкой выйти к калитке, открыть дверь, в общем, совершить таинственные действия, недвусмысленно намекающие душе, что, мол, пора и честь знать, до свидания… (Другой вариант проводов: нужно на сороковой день в 9 часов вечера открыть окно, чтобы душа плавно выплыла в сторону кладбища…) Самое печальное то, что суеверия эти живучи на-столько, что складывается впечатление, что мало кто из нас, священников, борется с ними. Практически всегда я слышу от людей на отпевании: «батюшка, мы первый раз это слышим от вас!». К сожалению, многие священники не проповедуют на отпевании, не объясняют людям, что это не безобидные народные традиции, а традиции, противоречащие православной вере. Но многие священники предпочитают молчать и не связываться. А некоторые ещё и сами способствуют распространению мракобесия, иначе не назо-вёшь.
Рассказ одного епископа: «На днях получил жалобу: прихожане жалуются на своего настоятеля, обвиняют батюшку в самом жутком грехе, какой только может быть… Пишут, что их батюшка душу покойного в рай не пустил. Создали комиссию, послали разбираться. Выяснилось, что на этом приходе до той поры служил священник с Западной Украины, довольно ремесленно относившийся к своему делу. При нём там сформировалась такая традиция: после отпевания покойника выносят из храма, ставят в церковном дворе, запирают ворота, ведущие с территории храма на улицу, выносят стакан с водкой, и батюшка должен эту водку выпить, а затем бросить стакан в железные ворота со словами: „Эх, понеслась душа в рай!“. После этого ворота распахиваются, и гроб уносят на кладбище. А новый батюшка, молодой, после семинарии, шибко грамотный оказался – и не стал этого делать. Прихожане обиделись и написали донос…». (Диакон Андрей Кураев. Неамериканский миссионер. Саратов, Изд-во Саратовской епархии, 2006.) Было бы смеш-но, если бы не было так грустно. Стоит ли удивляться, что нормальные мыслящие люди, молодёжь за вер-сту обходят храмы, где живёт тёмный, удушливый дух «православия от бабы-яги»… Одним из порочных советов, исходящих от некоторых совсем не умных священников, является настойчивый совет освятить квартиру после покойника, «почистить». Конечно, ужасно желание заработать лишнюю сотню на люд-ском горе… Но ведь таким образом и создаётся языческое учение о том, что покойник – это скверна, га-дость, после которой надо освящать жилище. Мощи святых лежат в раках в храмах и источают токи исце-лений и благодати, а мощи наших православных усопших – это, почему-то, по их мнению, осквернение наших жилищ! Это очень важный вопрос и, думается, стоило бы применять строгие дисциплинарные меры к таким попам, распространяющим «православное» язычество. Один «ревностный» поп (30 лет прослу-живший в сане!) даже требовал у молодого настоятеля, чтобы тот «окроплял крещенской водой лавки, на которых стоял гроб с покойником, чтобы не было болезней у тех, кто потом будет садиться на эти лавки»! А потом мы ещё удивляемся, почему у нас народ такой суеверный… Каков поп – таков приход.
Откуда есть пошла… погребальная земля?
Разговор в храме: «У нас бабушка умерла. Нам сказали, что её надо земельке предать. Можно у вас земли купить?..». Не правда ли, повсеместная ситуация? Вот только задумываются ли люди (да и сами священ-ники, практикующие подобное): зачем нужна эта земелька? Откуда пошёл этот «земельный» обряд? В России до 1917 г. практически на каждом кладбище был храм, совершенно обычным делом было то, что православного человека отпевали в таком храме. После отпевания священник шёл вместе со всеми к могиле, и когда гроб опускали в могилу, священник брал ло-патой землю и бросал её на гроб, читая молитву: «Господня земля, и исполнение ея, вселенная, и вси жи-вущие на ней». Тем самым, это символическое действие показывало всем окружающим, что из земли мы созданы и в землю возвращаемся. То есть: задумайтесь о бренности своего бытия. Всё. Нет другого смыс-ла, кроме символического напоминания живым о смерти. В советское время ситуация осложнилась. С хра-мами, да и со всем остальным, касающимся православного погребения, стало проблематично. Возникло заочное отпевание, после которого выдавалась освящённая земля для того, чтобы верующие родственни-ки могли сами совершить этот символический обряд, напомнив себе о ждущей всех нас участи. Но в даль-нейшем в связи с катастрофическим уменьшением и верующих, и грамотных священников, это действие превратилось в самодостаточное, оторвалось от своего назидательного, педагогического символа, и стало бессмысленным и вредным. Сама земля стала считаться главным моментом, заменяющим даже отпевание. К примеру, в современной брошюре, изданной Сретенским монастырём, читаем: «Над гробом возглашает-ся „Вечная память“. Священник посыпает крестообразно землю на тело умершего с произнесением слов: „Господня земля, и исполнение ея, вселенная, и вси живущие на ней“. Обряд предания земле может со-вершаться и в храме и на кладбище, если туда усопшего сопровождает священник. (с. 26)
(..) В наше время часто случается, что храм находится далеко от дома усопшего, а иногда и вообще отсут-ствует в данной местности. В такой ситуации кому-либо из родственников почившего следует в ближай-шей церкви заказать заочное отпевание, по возможности в третий день. По его окончании священник даёт родственнику венчик, лист бумаги с разрешительной молитвой и землю с панихидного стола.
(..) Но бывает и так, что усопший погребается без церковного напутствия, и спустя длительное время близкие всё же решают его отпеть. Тогда после заочного отпевания земля крестообразно рассыпается на могиле, а венчик и молитва либо сжигаются и также рассыпаются, либо закапываются в могильный холм. (с. 26-27)
(..) Если отпевание бывает до кремации (как и положено), то икону из гроба надо убрать, а землю рассы-пать по гробу. Если отпевали заочно и урну подхоранивают в могилу, то земля крестообразно рассыпается по ней. Если же урну помещают в колумбарий, то погребальную землю можно рассыпать по любой могиле христианина, как обычно, с чтением Трисвятого. Венчик и разрешительная молитва сжигаются вместе с телом. (с. 32)». («В путь всея земли». М., Сретенский м-рь, 2003).
И всё. Ни слова, объясняющего смысл этих земельных перемещений. Читая этот текст, я могу сделать только один вывод: главное – земелька и колдования со «сжиганием» и «закапыванием». Особенно дико выглядят советы рассыпать земельку на чужие могилы! Ну зачем?! Кому это надо? Усопшему? Глубоко сомнительно. Родственникам, которые будут тупо копаться в чужих могилах, рассыпая пепел и думая, что они совершают удивительно разумные действия? Или горе-священникам, получающим доход от торговли землёй и не желающим объяснить людям, что усопшему нужны только наши молитвы и добрые дела, ис-правление нашей жизни, наше приближение к Богу?..
И всё же, можно спросить: а что же делать, как ломать устоявшуюся ложную традицию? Проповедью, не-устанным объяснением людям (и на отпевании и вне него), что главное – это духовное (молитва, покая-ние, исправление жизни), а всё материальное (земля, венчик, саван, свечи и т. п.) – вторично, имеет толь-ко символическое, педагогическое значение, и становится бессмысленным в отрыве от разумного понима-ния данного действия.

Где отпевать?
В православной дореволюционной России этот вопрос даже не поднимался. Любой православный хри-стианин отпевался или в своём приходском храме, к которому он всю жизнь был приписан (поэтому-то и были полны такого глубокого смысла слова разрешительной молитвы, которые произносил духовник усопшего: «Чадо, прощаются тебе грехи твои»; и поэтому так бессмысленны они сейчас, когда священник первый раз видит человека уже умершим) или в кладбищенском храме. Отказ родственников отпеть усоп-шего в храме мог быть расценен как акт отречения от своей веры. Заочное отпевание было возможно толь-ко в связи со смертью человека «на стране далече» (в море, на войне).
В советское время (довоенное особенно), разумеется, основным способом отпевания верующих людей (а неверующих не отпевали) из-за гонений стало заочное отпевание, в лучшем случае – на квартире.
Но ко времени перестройки и к нашим временам ситуация серьёзно изменилась. Стали отпевать всех под-ряд, по «традиции» (лишь бы был номинально крещёным), а у умирающих верующих бабушек в основном оставались неверующие родственники. И вот сейчас, когда церковная жизнь стабилизируется, в таких слу-чаях возникают многие сложности с отпеванием.
Бабушка умершая – она-то верующая, и ей хотелось бы, чтобы её отпели в храме, вот только мы забываем, что цель её родственников – побыстрее и, главное, без лишних расходов избавиться от старушки. Поэтому они пойдут по пути наименьшего сопротивления: или купят земельку, или погребальная контора наведёт на них какого-нибудь «автономного» лжепопа-расстригу, подрабатывающего на религиозной безграмот-ности народа.
Такое «отпевание» только способствует отторжению людей от Церкви.
Поэтому, в нашей сегодняшней ситуации наиболее реальным представляется отпевание на дому. С одной стороны, это уход от покупки земельки. С другой стороны, неверующие люди смогут хоть полчаса у себя дома в привычной обстановке прикоснуться к красоте православного заупокойного богослужения. И самое главное: проповедь. Именно в момент проводов усопшего люди наиболее открыты к слову священника, наиболее способны задуматься о бренности своей жизни. Нельзя лишать их этой возможности. У них ещё нет сил переступить порог храма, а священник как миссионер, на законных правах придёт в их дом и что-то скажет о спасении души.
Конечно, прекрасно, когда люди понимают необходимость отпевания в храме, но когда этого нет, то луч-ше пойти им навстречу (им, а не их земельным суевериям!), войти к ним в дом и показать, что священник – это не придаток ритуальных услуг (многие в этом уверены), а человек, поставленный Богом на утешение скорбящих и вразумление заблудших.
Заключение
Однажды на отпевании я долго говорил проповедь, рассказывал о важности для усопшего всего духовного (молитвы, добрых дел) и неважности всего внешнего (земельки, завешивания зеркал и проч.). Объяснил, в чём смысл «земельки». В ответ одна интеллигентного вида тётушка мне заметила:
– Это вы всё, конечно, правильно говорите, хорошо. Одно только нехорошо: зря вы земельку-то в дом за-несли, не положено.
А на мой вопрос:
– Откуда у неё такие глубокие познания в богословии, она, не смущаясь, ответила:
– Как откуда? Из церкви, разумеется, оттуда мы это слышали!
Что я мог ей ответить? Да, на нашу беду, люди приносят суеверия зачастую из наших храмов. Конечно, нечасто, но виноваты в распространении невежества сами священники (хотя и бывает), виноваты чаще всего бабулечки, «главные по подсвечникам» и по «правильному» благочестию.
И, конечно, опять повторюсь: очень важна проповедь, не только с амвона, но и везде – на требах, на огла-сительных беседах, и просто на лавочке около храма. И очень важно, чтобы все священники так поступа-ли, ибо только тогда есть надежда, что вера у нашего народа будет православной, а не «бабушкиной»